Меню
70-летие Израиля
Дорит Голендер

Российский еврей, подаривший Израилю свет: как Петр Моисеевич стал Пинхасом Рутенбергом

Биография этого человека еще раз доказывает роль русского еврейства в победе сионизма и создании Израиля. Петр Моисеевич Рутенберг оставил после себя еврейской стране свет - в прямом и переносном смысле

Дело Рутенберга живо. Электростанция в Израиле. Фото: Давид Рубингер
Дело Рутенберга живо. Электростанция в Израиле. Фото: Давид Рубингер
 

Среди самого священного некрополя еврейского народа на Масличной горе в Иерусалиме, где, по преданиям, начнется воскресение из мертвых, узкая лестница ведет от мемориала жертвам Холокоста к могильной плите, под которой спит в ожидании Судного дня человек, жизни которого хватило бы на несколько биографий. Когда мы говорим о наследии русского еврейства, о его критической роли в победе сионизма, без рассказа о нем картина будет неполной – а может быть, вообще не будет и картины.

 

Пинхас (Петр Моиссевич) Рутенберг. Фото из Википедии - републикация из книги В. Хазана "Пинхас Рутенберг. От террориста к сионисту", Гешарим, 2008
Пинхас (Петр Моиссевич) Рутенберг. Фото из Википедии - републикация из книги В. Хазана "Пинхас Рутенберг. От террориста к сионисту", Гешарим, 2008

Он родился в городе Ромны Полтавской губернии в состоятельной семье купца и дочери видного раввина. Начинал учебу в хедере, но раввина из него не вышло бы – слишком интересовала его реальная, материальная действительность во всех ее проявлениях. Реальное училище, Петербургский технологический институт, марксизм, студенческие демонстрации, арест, ссылка, через год возвращение, диплом, работа инженером на крупном заводе в Петербурге, любовь к нееврейке, крещение, брак, трое детей. Вот одна жизнь, во многом типичная для еврейских интеллигентов начала двадцатого века. Все? Нет, не все. Какое там…

 

Типичный интеллигент вступает в партию эсеров и вместе со своим другом – священником и рабочим организатором - оказывается 9 января 1905 года – не на Дворцовой площади, нет, это миф – а на Нарвской, где они и десятки тысяч петербургских рабочих и попали под совершенно не мифические пули царских военных. Он не пострадал, спас друга и нашел ему убежище на квартире Максима Горького. Друга, разумеется, звали Георгий Гапон, и совсем скоро дружба эта закончится трагически. Гапон попытался убедить друга в том, что интересы рабочих требуют сотрудничества с полицией, и тем самым подписал себе смертный приговор. Друга тогда звали Петр Рутенберг.

 

До самой своей смерти Рутенберг будет настаивать, что он не приложил руки к убийству Гапона, и что решение о казни насмерть запутавшегося между полицией и эсерами попа приняла партия. Пока же ему, лишенному партийной поддержки и объявленному в розыск, пришлось бежать из России и из революции – в Италию, где он стал успешным инженером-гидрологом. Все? Опять нет…

 

Рукам своим Рутенберг нашел в Италии применение, но голова его – голова бунтаря и революционера – не могла перестать думать, подвергать сомнению свое существование, пересматривать то, чем жил и во что верил до сих пор. Результат был неожиданный. Петр Рутенберг умер в Италии. Пинхас Рутенберг, сын Баси и Моисея, родился вновь.

 

Позже, в 1915 году, осмысливая свою метаморфозу, Рутенберг напишет слова, сохранившие свою пронзительность и актуальность и по сей день: "Отчего я, цивилизованный человек, имеющий определенное представление о жизненных ценностях, стыжусь своего еврейского происхождения и всячески стараюсь скрыть его от неевреев? И почему так поступает множество евреев, людей, обладающих высоким чувством собственного достоинства и самоуважения? И как же так выходит, что те неевреи, которые относятся ко мне с должным уважением, считаются моими ближайшими товарищами, те революционеры, исключая, пожалуй, лишь несколько человек, вызывают у меня сильное подозрение, что они не любят евреев?"

 

Вернувшись к еврейству и поставив свой ум на службу своему народу, Рутенберг логично пришел к сионизму, а затем, с началом Первой мировой войны – и к идее вооруженных еврейских формирований. Позади марксизм и российская революция – теперь Рутенберг соратник Трумпельдора и Жаботинского, Бен-Гуриона и Вейцмана. В свободное от сионистской агитации время он завершает план электрификации Палестины – пока это только мечта, одна из многих. Сионист Рутенберг явно нашел себя. Все? Нет, не все…

 

Февральская революция выявила в Пинхасе-Петре так знакомый нам внутренний парадокс – даже отряхнув со своих ног прах России, мы не можем полностью забыть о ней. Для Рутенберга, который ничего не делал наполовину, это значило только одно – назад в Россию. Эсеры во главе с Керенским раскрыли ему объятия – старые дела уже никому не интересны – и в июле семнадцатого недавний сионист Рутенберг уже заместитель председателя столичной Думы. Если бы он знал, какой короткой окажется его вторая карьера в революции…

 

Оказавшись после октябрьского переворота в Петропавловской крепости, Рутенберг, выйдя спустя полгода на свободу, все еще пытался выстроить Россию своих идеалов – сначала в Москве, а после начала "красного террора" - в оккупированной французами Одессе. Крах интервенции ознаменовал для Рутенберга конец его революционных надежд, и он бежал из Одессы к жизни белоэмигранта. Все? Да какое там…

 

Попав в мае 1919 года в Париж, Рутенберг еще какое-то время пытался остаться Петром, занимаясь делами российской оппозиции, но свежие новости о кровавых погромах на Украине, о ста двадцати тысячах жертв, поставили его перед выбором. "Не могу при этих условиях быть и русским, и евреем, не могу совместить этого, не могу принимать участия в каких бы то ни было русских делах", - отрезал он, и осенью уже был в Палестине.

 

То, что Рутенберг "сделал карьеру" в сионистском предприятии, удивить никого не может – масштабы его личности и талантов нам уже понятны. То, с какой скоростью это произошло, свидетельствует, пожалуй, о гениальности и харизме. К чему он только не приложил руки – к определению границ британского мандата, к созданию еврейских вооруженных формирований, к строительству тель-авивского порта, был членом "правительства" еврейского ишува ("ваад леуми") и даже его "премьер-министром", а в начале 30-х годов даже был посредником между двумя своими старыми знакомыми - Бен-Гурионом и Жаботинским – пытаясь преодолеть раскол в сионистском движении, но безуспешно.

 

И все это – в свободное время от реализации своей старой фантазии по электрификации Земли Израиля, которую он в рекордные сроки, невзирая на еврейскую бюрократию, арабские протесты и погромы, британский антисемитизм и подозрительность превратил в действительность.

 

Трубы электростанции в Израиле. Фото: AFP
Трубы электростанции в Израиле. Фото: AFP

 

В 1923 году он создает Израильскую электрическую компанию – и запускает первую электростанцию в Тель-Авиве, а еще через два года – в Хайфе. Надо сказать, что Рутенберг сильно переоценил гидроэлектрические ресурсы нашей засушливой исторической родины – тринадцать ГЭС собирался он возвести на бурной многоводной реке Иордан. Воды хватило только на одну, в Наараим, но именно она стала символом энергетической, а с ней и индустриальной, независимости еврейского ишува.

 

Последние годы жизни Рутенберг жил с острым чувством растущей опасности, предвидя, что "гитлеризм кончил с вопросом не только элементарного достойного человеческого существования немецкого еврейства, но его физического существования". Он осознавал необходимость борьбы с Британией за расширение иммиграции в Палестину, но продолжал надеяться, что евреям удастся обойтись без насилия, с которым он так тесно и трагически соприкоснулся тридцатью годами ранее. В 1940 году, покинув пост главы "Национального комитета", он обратился к еврейскому ишуву с отчаянным призывом:

 

"Раcкол нашего народа на секты, общины и партии всегда был для нас помехой. Внутренний конфликт привел нас к пропасти, и если не прекратится, то уничтожит нас. Поэтому моя просьба и мое завещание ишуву и особенно растущей среди нас молодежи - всегда помнить, что это не «евреи из другой партии» подвергаются гонениям и уничтожаются, но народ Израиля в целом. Хотим мы того или нет, все мы - братья по несчастью. Поймем же это – и станем братьями по жизни, по творчеству, по труду и созиданию!"

 

Хочется верить, что мы пережили эру "братства по несчастью". Теперь, когда мы, русскоязычные евреи, мы, наследники Рутенберга и его соратников, ищем определение своему еврейству и свое место в еврейском народе в Израиле и в мире, жизнь и завет этого экстраординарного человека стали частью нашего общего наследия, познавая которое мы осмысляем собственную еврейскую самоидентификацию. В этом – гордость русскоязычного еврейства.

 

Автор - дипломат и общественный деятель, вице-президент фонда "Генезис" по развитию внешних связей, посол Израиля в России (2010-2015 гг.), многолетний руководитель радиостанции РЭКА - израильского государственного радио на русском языке.

 

 Вернуться на главную страницу

 

 

 новый комментарий
Предостережение
Стереть ваш текущий комментарий